Вторым концом канат крепился к какому-то большому металлическому рычагу. Козетта осторожно ощупала его руками, но так и не поняла, что это за устройство. Оно было холодное, гладкое и металлическое – вот и всё, что ей удалось выяснить. А ещё девушка нащупала впереди плотный бархатный полог – или занавес, или что-то похожее на занавес, мягкое и пахнущее пылью.

Сдвинуть занавес в сторону не получалось, но можно было приподнять тяжёлую ткань от пола и пролезть под ней, что Козетта и сделала. Паркет под её коленями и ладонями сразу сменился ковром, Козетта отряхнула руки и встала. Кажется, вокруг стало чуть-чуть посветлее, настолько чуть-чуть, что стало возможно разглядеть габариты помещения.

А вот теперь я точно в холле! – поняла Козетта.

Она оглянулась назад – там колыхался занавес. Насколько Козетта могла судить, она только что выползла их коридора, ведущего к кухне. Уф, ну и бред.

Отлично, теперь осталось только дойти до спальни, и пропади они пропадом, все эти загадки. Утром разберёмся.

Она увидела лестницу и приободрилась. Конечно, неизвестно, что там затаилось на втором этаже, и всё-таки стоит рискнуть. При обычных обстоятельствах до её спальни от последней ступеньки было шесть-семь шагов, не больше.

Козетта решительно двинулась вперёд по ковру, скрадывающему звук её шагов. И вздрогнула от страха, когда почувствовала, что кто-то сзади потянул её за юбку. Она быстро обернулась и чуть не рассмеялась от облегчения, увидев малышку.

– Ты чего тут бродишь одна? – стараясь сделать голос поласковее, спросила Козетта. – Заблудилась? Проводить тебя в твою комнату?

Девочка покачала головой, не отрывая от лица Козетты круглых зелёных глаз. Странно, в темноте цвет глаз был отлично виден. Да и вся фигурка девочки будто слегка светилась изнутри, отчего её было видно всю: от банта на макушке до пряжек на туфельках.

– Пойдём, говорю! – повысила голос Козетта. – Нечего шататься тут среди ночи!

Девочка снова покачала головой. Но руку не разжала и юбку Козетты не выпустила.

– Ну и оставайся здесь! – разозлившись, девушка выдернула подол из руки малышки и сердито шагнула на лестницу. Кажется, это самая обычная лестница, просто лестница на второй этаж, ничего особенного. Какое счастье!

Добравшись до верха, Козетта обернулась. Девочка так и стояла внизу, не отводя от Козетты странно блестящих глаз. Её лицо как-то сжалось, а рука потянулась к девушке.

– Ты дурочка, что ли? – раздражённо спросила Козетта. – Если чего-то хочешь, поднимайся сюда. Так ты до меня всё равно не дотя…

Рука малышки коснулась её пояса. При этом сама малышка так и стояла на краешке ковра в холле, а её рука, невозможно, чудовищно удлинившись, скользнула пальцами по платью Козетты.

И тут Козетта закричала:

– ААААААААААААААААА!

И ещё так:

– Мамочки!!!

И так:

– Не подходи ко мне, чудовище!!!

Строго говоря, чудовище и не подходило. Оно просто тянуло руку. Маленькую, тоненькую, детскую руку двадцатифутовой длины. Подавившись воплем, Козетта подобрала юбки и бросилась по коридору к двери своей спальни. От ужаса ей вдруг почудилось, что дверь заперта.

– Нет, нет, только не это!

Козетта рванула дверь. Та стремительно распахнулась, с громким стуком ударившись о стену латунной ручкой. Козетта влетела в комнату, быстро убедилась, что это на самом деле её спальня, и захохотала:

– Ну что, чудовище, промашка вышла? Я теперь в своей комнате! Сюда-то ты зайти не можешь, верно?

Саму девочку Козетта уже не видела, она осталась в холле. А вот рука продолжала тянуться, жутким образом изогнувшись и стремясь проникнуть в спальню Козетты. Когда тоненькие пальцы нащупали дверной косяк и, беспрерывно шевелясь, как паучьи лапки, потянулись в комнату, Козетта сделала единственное, что пришло ей в голову: захлопнула дверь.

Откуда-то издалека донёсся то ли вой, то ли крик. Не глядя, Козетта приоткрыла дверь и изо всех сил снова дёрнула её на себя. Запястье чудовищной руки тошнотворно хрустнуло, кисть отвалилась и упала на пол, прямо под ноги девушке. Козетта подпрыгнула от страха, но кисть больше не шевелилась.

Дрожа, как в лихорадке, Козетта доковыляла до туалетного столика и зажгла свечу. Комната осветилась мягким неровным сиянием. Всё было как всегда, всё было нормально, только вот на полу валялась отрубленная дверью маленькая рука. Кровь из неё не сочилась.

Чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация, Козетта взяла свечу и приблизила её к жуткому трофею, стремясь получше его разглядеть. Только сейчас она заметила, что рука держит какой-то блестящий предмет.

Возле камина стояла кочерга. Козетта взяла её и брезгливо перевернула отрубленную кисть ладонью кверху. Оказалось, что мёртвые пальцы сжимают ключ.

Однажды наступила засуха. Май выдался невыносимо жарким, так что даже речка, текущая через задний двор нашей школы, обмелела и наконец совсем пересохла. В бурой тине засыхали водоросли, куда-то исчезли все стрекозы, а лягушки уже не скрашивали наши перемены между уроками мелодичным кваканьем. Плакучие ивы совсем поникли, съёжились душистые ирисы, а когда мы доставали ведро из колодца, чтобы утолить жажду, вода там была совсем мутная и только на дне.

Мы изнывали в своих юбках, рубашках с длинными рукавами и башмаках. За годы обучения в школе я так и не привыкла к такой одежде. С трудом досидев до конца уроков, я переодевалась в лёгкую юкату и мы с Хиной отправлялись гулять в сад возле её дома. Даже в такую жару там было свежо и тенисто: воду для орошения сада еженедельно привозили из других префектур в больших деревянных бочках, похожих на те, в которых варят саке. Семья Хины не испытывала стеснения ни в воде, ни в пище.

Старик Макото, исполнявший при нашей школе роль сторожа, жаловался, что от жары у него трескается кожа. «Уже давно должны были начаться дожди! – ворчал он. – А тут этакое пекло!» Он сердито обмахивался веером и прикрикивал на учениц, которые слишком долго стояли на солнце и могли обгореть.

Хина пряталась от излишне яркого солнечного цвета под соломенной шляпкой с широкими полями. А мне нравилось солнце и я не имела ничего против загара. Слишком часто в прошлом мне приходилось мёрзнуть, чтобы теперь я пыталась избавиться от жары. Дом Хины был расположен в удачном месте: между деревьев сада всегда гулял лёгкий ветерок, создающий ощущение прохлады. Мы уже редко ходили в дальние прогулки или устраивали игры на свежем воздухе. Хина чувствовала себя взрослой дамой и её поведение стало соответствующим, а я просто рада была находиться там, где Хина. Мы лежали на скамейках, разморенные теплом, или пили воду с фруктовым соком прямо на траве среди лиловых гортензий. Я в то время много читала, книгами меня охотно снабжали родители Хины. Я даже пробовала читать по-английски и разобрала несколько коротких сказок. Хина с удовольствием слушала о моих успехах.